росія напала на Украіну. Війна. россия напала на Украину. Война. путин будь ты проклят!

[lana19 20620]

Тут жили люди. Истории жителей Мариуполя, Бахмута, Покровска и Авдеевки, уничтоженных Россией

 

[lana19 20620]

Как выглядит "спецоперация по спасению жителей Донбаса" по мнению путина:

8 лет завозишь туда чеченцев и накачиваешь местных бандитов оружием
Ровняешь города с землей, а мужское население загоняешь в мясные штурмы за взятие этих самых руин
Продаешь оставшиеся ресурсы американцам
Русский мир построен! Вы восхитительны

[Магда 2232]

Вчора була трішки приплюснута нічними новинами, а сьогодні натрапила на цікавий пост Мустафи Наєма з аналітикою та поясненням такої поведінки Трампа. І теж схиляюся до думки, що все було розіграно за класичним сценарієм президента-бізнесмена-авантюриста. Що цікаво, сценарій не змінюється вже майже сорок років, змінюються тільки масштаби і ставки. Тепер ставка ми

 

https://www.facebook.com/plugins/post.php?href=https%3A%2F%2Fwww.facebook.com%2FMustafanayyem%2Fposts%2Fpfbid02RzdQUuEnWZKHLufWSohEyUxqKkyaAMRNMaVbqphGqbEDuQSgGEbeZAQPcDBFWqcDl&show_text=true&width=500" width="500" height="775" style="border:none;overflow:hidden" scrolling="no" frameborder="0" allowfullscreen="true" allow="autoplay; clipboard-write; encrypted-media; picture-in-picture; web-share">

 

Edited March 1 by Магда

[lana19 20620]

"Вашингтон, 1941 год. Белый дом.
Президент США устало потёр лоб. В его кабинете стоял сэр Уинстон Черчилль, вытирая платком пот с лица — жара в Вашингтоне была невыносимой. Прекрасный день, чтобы заключить сделку с Гитлером.
— Послушайте, Уинстон, — начал президент, устремляя свой внимательный взор на британского премьера. — Я пригласил вас сюда не для того, чтобы говорить о "войне, войне, войне". Мы здесь ради мира.
— Ради чьего мира? — поднял бровь Черчилль.
— Ради нашего общего мира! — вздохнул президент. — Мы считаем, что пора прекратить огонь. Не можете ли вы просто сказать: "Я хочу заключить мир"? А не всё это "Гитлер то, Гитлер сё". Слишком много негатива.
Черчилль тяжело вздохнул и залпом осушил стакан виски.
— Сэр, — сказал он. — Я благодарен за вашу помощь и не хочу потерять самого важного партнера. Но, простите, мне казалось, что я нахожусь в Вашингтоне, а не в Берлине. Вы уверены, что я должен извиняться? Может, ещё пожать руку фюреру? Отправить ему рождественскую открытку?
— Это не то, о чём я говорю! — президент всплеснул руками. — Просто перестаньте сеять вражду. Говорят, что Британия почти разрушена, ваши солдаты сбежали, они не герои, а ваша страна потеряла миллионы людей, а вы стали диктатором. Как вы на это отреагируете?
— Скажу вам так: пожалуйста, будьте осторожны с цифрами, — хмыкнул Черчилль. — Миллионов потерь у нас нет. Да и не "какие-то" территории теряем, а дома наших людей. Уверен, что если бы Германия оккупировала Нью-Йорк, вы бы не назвали его "какой-то территорией". Или я не прав?
Президент проигнорировал сарказм.
— Сэр Уинстон, — продолжил он, складывая руки на столе, — вы должны понимать, что мы хотим хороших отношений и с вами, и с немцами. Гитлер сказал, что он хочет заключить мир. Он сказал, что Британия может оставить себе острова, что не будет вторжения. Это ли не успех?
— Ах, Гитлер сказал… — Черчилль постучал пальцем по столу. — Как трогательно. А как же Польша, Франция, Бельгия, Норвегия?
— Вы снова о прошлом! — отмахнулся президент. — Давайте смотреть в будущее! Мы стремимся к миру, а не к десяти годам войны.
— Капитуляция за один день всегда выглядит привлекательней, чем победа за десять лет, — вздохнул Черчилль. — Но у меня иной подход. Мы будем воевать. Воевать, воевать, воевать.
Президент недовольно нахмурился.
— Уинстон, мне кажется, вы неправильно понимаете американскую позицию…
— О, я всё понимаю, — перебил его британец, — Вы не хотите оказаться на неправильной стороне истории. Проблема лишь в том, что вы пока не решили, какая она, эта "правильная" сторона.
Президент задумчиво постучал ручкой по столу. Очевидно, что сделка, на которую пригласили Черчилля, была притворной. Если бы он даже молча кивал, как фарфоровый китайский болванчик, его всё равно бы обвинили в отсутствии уступчивости. Главное в переговорах — не результат, а шоу.
— Всё равно подумайте, Уинстон, — мягко сказал президент. — Возможно, когда Лондон перестанет существовать, вы захотите вернуться к этому разговору.
— О, я уверен, что когда Берлин перестанет существовать, вы захотите вернуться к другому, — улыбнулся Черчилль, поднимаясь с кресла. — Но пока что… позвольте мне продолжить "сеять вражду".
И он гордо вышел из Овального кабинета, оставив президента в тишине, задумчиво глядящего на карту мира"

Олег Чеславский